Пенсионная система: беда или катастрофа?

Пенсионная система: беда или катастрофа?

Пенсионная система бывает или плохая, или очень плохая — такая, как в России сейчас, отмечает доктор экономических наук, профессор Давид Шавишвили, выступивший с докладом на круглом столе «Реформирование пенсионной системы», прошедшем в рамках I Российского экономического конгресса. Вот, в частности, выдержки из этого доклада:

— Если вы посмотрите историю развития [российской] пенсионной системы, то создание ее каркаса — это реформа 1989 года. Она зарождалась в недрах плановой системы хозяйствования. Пенсия представляла собой некий плановый норматив обеспечения населения: у государства была возможность выделить на пенсионное обеспечение населения определенную сумму. Вот мы сейчас обсуждаем, какой должна быть замещаемая [пенсией] доля заработка. Тогда этот вопрос не стоял: ясно было, что 50-55 процентов среднего заработка человек получит, и никаких проблем. Это первое.

А второе — я думаю, что идеальной пенсионной системы вы нигде в мире не найдете. Она в принципе бывает или плохая, потому что связана с перераспределением, или очень плохая, как сейчас у нас.

Она бессистемна. Одним из стимулов [для реформы пенсионной системы] было то, что одна она обеспечить, как сейчас говорят, достойный уровень жизнь населения не может. Потому что часть пенсионных накоплений, пенсионного капитала тратится на другие цели. Только что упоминался дефицит пенсионного фонда. Откуда дефицит, когда реально в России существует и крутится огромный [пенсионный] капитал?! Но его оборот как таковой нарушен. В чем дело? Мы пытались провести пенсионную реформу где-то в начале 1990-х годов, потом Михаил Юрьевич Зурабов пытался, сейчас идет третья волна реформирования. Но все эти реформы не дадут результата, пока не решен главный вопрос. Если мы будем рассматривать пенсии как накопления, как продолжение того, что было 20 лет назад — это одно. Если же действительно попытаемся создать настоящий рынок пенсионного капитала — это другое. Это первое.

Второй момент — чисто политический, отголосок выстраивания вертикали власти. Вертикаль пенсионной системы очень жестко детерминирована. Главный идеолог реформы пенсионной системы фактически — не Минэкономразвития, а господин Кудрин и его епархия. Есть деньги — значит, будем совершенствовать. Нет денег — не будем совершенствовать. Но рынок такой подход исключает. Рынок — это оборот капитала. Капитал должен ежечасно, ежедневно, ежемесячно, ежегодно обращаться. Обращаясь, капитал возрастает. А владелец капитала — застрахованный работник, наемное лицо — не должен думать, что его капитал будет утерян.

У японцев, например, нет проблемы пенсионного обеспечения. Базовые пенсии, вроде наших социальных, у них есть только для людей бедных, с непостоянными заработками. Что они делают? В течение всего работоспособного периода наемный работник имеет возможность накапливать капитал, который при выходе на пенсию ему выдается в виде единовременного пособия в 600, 700, 800 средних заработных плат. Так что человек реально получает капитал, который может пустить в оборот. Люди откладывают деньги в один из уполномоченных банков, и эти деньги защищены государством — какие бы дефолты и инфляции ни случались, человек все равно сохраняет свой капитал и получает с него еще 2-4 процента [годовых].

Отсутствие такого подхода приводит к тому, что пенсионный капитал из собственности работника превращается в федеральную. Фактически, осуществляется ее отбор. Раньше была общественная собственность, сейчас федеральная, но идея одна — государство забирает, а потом перераспределяет эти деньги. И перераспределяет довольно бездарно и неэффективно.

Когда государство собирает ЕСН или прямые платежи, оно не думает о полном возврате этих средств пенсионерам, пусть даже в усеченном из-за идеи солидарной ответственности поколений виде, сняв 20-30 процентов. Нет, государство использует эти деньги, например, на выплату внешнего долга. До непосредственного владельца пенсионного капитала, человека, его создавшего, в итоге доходит 25-30 процентов. 70 процентов по ходу дела растворяются, их тратят на другие мероприятия.

Кроме того, надо очень серьезно подумать над архитектурой всей системы. Думаю, нигде в мире такого монополизированного сектора экономики не существует. На всю Россию — один Пенсионный фонд. Такая монополизация приводит к тому, что система занимается не воспроизводством пенсионного капитала, а только его распределением. И постоянно обращается к государству, в Минфин и так далее — «денег не хватает, у нас дефицит Пенсионного фонда!» Накапливаются колоссальные суммы пенсионного капитала, используются на несоциальные нужды, а потом Пенсионный фонд приходит и говорит: извините, не хватает, давайте подумаем, как решить вопрос.

И третий момент. Вот вроде бы мы создали такую трехэтажную рыночную модель: у нас есть базовая пенсия, есть страховая пенсия, есть условно накопительная. В итоге мы получаем то, о чем только что говорили. Но для кого предназначена базовая пенсия? Для всех или для нуждающихся? Это их часть, они должны сидеть на бюджете и эти деньги получать, это их кусок хлеба. А когда базовая часть размазывается и на богатых, и на средний класс, и на бедных, то в итоге человек, который может получать эту пенсию, получает крохи со стола. А между прочим, базовая часть пенсии занимает основное место в структуре пенсионного обеспечения.

Дальше — страховая пенсия. Да, вроде бы хорошо. Но какие страховые принципы могут быть, если сама идея пенсионного капитала выхолощена? Это не капитал, это выплаты. Ну какая система может позволить себе изымать деньги на обязательное страхование и на эти деньги устраивать опять-таки уравниловку? Для чего предназначена страховая составляющая пенсионной системы? Для обеспечения солидарной ответственности поколений. Мы где-то в 2002 году работали над реформой медстрахования. И тогда было ясно, что 60 процентов от всего фонда медицинского страхования уходит на тех, кто его не пополняет — на детей и так далее. Только 40 процентов страховой части достается работникам.

Что же касается накопительной части... Да, в хорошей пенсионной системе должна присутствовать накопительная часть. Но она может работать, только когда пенсионные средства обретают суть пенсионного капитала. Если мы опять будем относиться к ним как к плановому нормативу, ничего не получится. В первую очередь пенсионной системе необходимо внедрение товарно-денежных отношений. Необходимо ее демонополизировать. Не может один Пенсионный фонд, не имея конкурентов, вырабатывать какие-то правильные рыночные решения. Как-то это все надо упорядочить. Сейчас мы идем по неправильному пути.

И еще одна очень серьезная проблема, с которой я недавно столкнулся. Вот мы долго и упорно обсуждаем проблему замещения [пенсией] утерянного заработка. А вы знаете, что в России существуют целые регионы, причем бедные, где утерянный заработок составляет 40-50 процентов?! С чем это связано? Заработная плата маленькая, а средняя пенсия формируется по общероссийским нормативам. А есть регионы, например, Москва, где пенсия составляет 17 процентов от среднего заработка. Выработка каких-то единых планов и нормативов ни к чему хорошему в итоге не приведет. Каждая область имеет свою специфику. У Дальнего Востока своя специфика, у Черноземья, Центрального федерального округа — своя. Но самое главное — понимать, что эта специфика учитывается не на бумаге и не в решениях партии и правительства, а только через рынок, при очень аккуратном участии государства в регулировании процесса. Тогда эта система может заработать.

Диана Ассонова  Радио Свобода, 14.12.2009